Александр Каталов: «Позиции DMCA пошатнулись, и сильно!»

Александр Каталов, президент фирмы «Элкомсофт».

Александр Каталов, президент компании «Элкомсофт», как никто другой знаком с ситуацией вокруг противостояния «Adobe против Элкомсофт». В ходе своего визита к нам он поведал о многих интересных обстоятельствах эпохального судебного процесса, завершившегося в конце декабря 2002 года в США.

- Какую роль сыграла компания Adobe в этом процессе?

— Естественно, с них всё и началось. Если бы их заявления не было, никто не начинал бы этот процесс. Само государство такие дела возбуждает крайне редко.

- Как это всё начиналось?

— Хронология приблизительно такова: когда программа была только-только выпущена, мы сперва произвели рассылку только по своим старым клиентам. То есть тем, которые у нас уже что-то покупали — было отправлено письмо о том, что у нас вышла новая программа, и они могут приобрести её со скидкой. При этом сама программа была выложена на скрытой странице, и клиентам разослали её адрес.

- То есть сначала её даже не собирались делать общедоступной?

— Это обычный приём при бета-тестировании или запуске нового продукта. Заодно получается неплохой отклик, и к тому же можно определить, какое количество старых клиентов заинтересовалось.

Одна американская фирма — InfrаWorks — тотчас же переслала копию письма из рассылки в Adobe, и непосредственно Тому Диасу — ведущему разработчику отдела e-Book. В своё время он основал фирму Glassbook, которой принадлежала одноимённая технология. Впоследствии её перекупила Adobe и переименовала в eBook.

Кстати — забавный случай на суде с этим самым glassbook’ом. Когда в начале шли вступительные речи обвинения и защиты, Джо Бёртон (наш адвокат) предложил ввести термин p-books, по аналогии с e-books (электронные книги), где буква «p» обозначала paper (бумажные).

И тут, когда дошло до упоминания ещё и glassbooks («стеклянных»), судья, который всегда сидел, подперев рукой щёку — так что непонятно было, спит он или слушает (по реакции, впрочем, было понятно, что слушает, и внимательно), — немедленно осведомился, что это ещё за «стеклянные книги». Пришлось ему объяснить, что это была такая торговая марка.

Так вот, именно отдел e-Book’ов и начал скандалить больше всего. По тревоге подняли Anti-Piracy Team — антипиратское подразделение Adobe, основное назначение которой искать warez’ы Adobe по всему миру и писать жалобы. Наше дело попало к пареньку, «следователю» из этой самой Anti-Piracy Team, который до того занимался только тем, что вёл поиск warez’ов через Google, делал запросы по Whois, находил адрес администратора сайта и слал ему жалобы и требования.

Александр Каталов в гостях у «Мембраны».

На этого парня — кстати, совершенно юридически безграмотного, умевшего разве что только рассылать заренее подготовленные письма «по шаблону» — начал очень сильно давить отдел e-Book.

Сначала он отправил нам стандартное письмо о copyright infringement — нарушении копирайта, что к нам никакого отношения не имело.

В своём письме он давал нам пять дней на ответ (а иначе они мол нас начнут «агрессивно преследовать»).

Потом, подумав-подумав, он в тот же день послал письмо провайдеру Verio с требованием немедленно принять к нам меры.

На утро он по каким-то причинам послал в Verio уже совсем другое письмо — чтобы они, дескать, не принимали меры, поскольку Adobe собирается с нами связаться.

Ну а ещё через какое-то время к нему, видимо, опять прибежало начальство, и он послал третье письмо, и даже начал звонить в Verio с требованием принять к нам меры немедленно — то есть срочно закрыть наш сайт.

Видимо, в Adobe решили с нами не связываться.

Парень, кстати, был даже без юридического образования. Вся эта его суетливая деятельность выглядела достаточно забавно. Ну а когда обвинение уже на суде начало задавать ему вопросы, в частности, знает ли он, что такое DMCA, он честно ответил, что это, по его представлениям, «закон про плохие программы, про пиратов», или что-то такое.

- Главное, честно ответил...

— Ну а когда его спросили, а почему в legal notice, которое он отправил нам, говорилось о нарушении, но при этом никаких не ссылок на соответствующее законодательство не давалось?

Он ответил, что обычно они не отсылают письма со ссылками на американские законы иностранцам, так как в других странах американские законы не действуют!

В письме в Verio они всё-таки указали ссылки на пункты DMCA. При этом мы работали не напрямую с Verio, а с его субпровайдером CIFNet, и Verio (видимо ещё меньше поняв, в чем суть проблемы) написали в CIFNet, что на нашем сайте будто бы выложены для незаконного скачивания пиратские копии программ Adobe...

Надо сказать, что этого парня из Anti-Piracy Team через две недели после начала скандала (когда стало уже понятно, что оный развивается не в самом удачном для Adobe направлении) — попросту уволили.

Потом, уже ближе к концу августа, уволили и Кевина Натансона, начальника отдела e-Book, который на первых порах больше всех шумел.

Видимо, руководству Adobe очень не понравилась реакция на всю эту историю, возникшая в среде программистов.

Ещё бы — перед зданием штаб-квартиры стояли пикеты, сжигались коробки из-под программных продуктов, проводилась агитационная работа среди сотрудников самой Adobe.

В созданном в те дни мэйл-листе free-sklyarov было даже опубликовано одно письмо об увольнении, и пара писем об отказе от работы в данной фирме.

Не так давно в Planet PDF был подведён некий «итог»: пять-шесть человек причастных к возбуждению нашего дела, то есть основные инициаторы конфликта, — сменили работу, или просто были уволены.

Даже прокурор Джо Салливан весной 2002 года ушёл работать в юристконсульство eBay.

Кстати — когда шел суд присяжных, уже в декабре этого года, — он заглянул в перерыв «на огонёк», проведать бывших коллег. Не узнать человека — вместо короткого бобрика на голове — косичка, вместо дешёвого серого костюмчика — кашемировый пиджачок, щечки — лоснятся, глаза — блестят... Нашёл, видимо, себя человек в eBay!

- Как развивались события в дальнейшем?

— На третий день после первого письма нам (заметьте — пять дней, отведённых нам в единственном письме, которое мы получили от Adobe, ещё далеко не истекли), в офис ФБР позвонили из генеральной прокуратуры США (US Attorney Office), сообщили, что у Adobe есть заявление, и попросили представителя Бюро приехать в офис компании.

Ну а с нами уже до самого момента ареста Склярова никто и не пытался связаться.

- Почему Adobe так быстро ретировалась?

— Как я уже сказал, им не понравилась реакция в среде программистов и волна общественного возмущения. Митинги около зданий компании мало кому понравились бы.

Представители EFF нам говорили, что в Adobe изначально существовало две позиции.

Вице-президента по связям с общественностью утверждала, что Adobe должен из этого конфликта выпутываться и побыстрее.

А начальник отдела eBook категорически не хотел этого делать и призывал идти до конца.

- Личные мотивы?

— Вполне вероятно. Вообще, когда дело доходит до такого крупного скандала внутри фирмы, так что даже президент фирмы виртуально (через громкую связь) участвует во встрече своих сотрудников с представителями ФБР — то для менеджера такого уровня вопрос стоит просто: если его позиция проигрывает, он будет однозначно уволен, так что он должен отстаивать её до конца.

- А какова была реакция остальных сотрудников Adobe?

— Когда Томаса Диаса на суде спросили, что он почувствовал, когда прочёл наш пресс-релиз, разосланный старым клиентам, он сказал, что был изумлён:

С одной стороны, это был явный коммерческий продукт коммерческой фирмы. С пользовательским интерфейсом, инсталлятором, хэлпами, документацией, лицензионным соглашением и т.д.

А, с другой, по его представлениям, этот продукт был незаконен. Поэтому он просто поначалу не знал, что делать.

В Adobe не понимали не только, что это за продукт, но даже не представляли себе, как он работает. На суде, когда Диасу задали вопрос, может ли он разъяснить принцип работы нашей программы, он ответил, что не может.

И выяснилось, что сначала они попытались её реверсировать, но не смогли, поскольку наткнулись на защиту от реверсного программирования. Это их глубоко озадачило.

Ещё больше их озадачило известие из юридического отдела о том, что эту программу нельзя реверсировать, поскольку лицензионное соглашение к ней это запрещает : в случае попыток реверсии они нарушат авторские права фирмы Элкомсофт.

В общем, полная неразбериха.

- Как известно, на сторону Элкомсофта, а точнее, Дмитрия Склярова немедленно встал Фонд электронного фронтира (Electronic Frontier Foundation — EFF), который, помимо угроз в адрес Adobe, пытался вести с ними какие-то переговоры. Как это происходило?

— Так же запутанно. Например, первый раунд проходил до обеда, потом назначили перерыв, во время которого Adobe взяла, да и выложила первый пресс-релиз. В нём говорилось, что ни на какие уступки они не пойдут.

Судебному процессу предшествовала полная неразбериха.

Но буквально через полчаса (видимо, во время обеда что-то произошло) первый релиз был снят. Adobe вернулась к переговорам с EFF, и уже часа через два публикуется совместное заявление, а мне на мобильный звонит женщина, представляется вице-президентом Adobe по связям с общественностью и говорит: «Наши фирмы попали в достаточно неприятную ситуацию». За этим последовало предложение встретиться и обсудить возможные выходы.

- Но в итоге ничего не получилось?

В тот момент я находился в офисе EFF (в районе Mission Street, San Francisco), ждал, чем закончатся переговоры. Хотя адвокаты меня накануне и предупредили, что данное дело уже совершенно не зависит от позиции Adobe, так как уголовное дело возбуждено государством, — всё-таки хотелось надеяться на успех (к тому же прошла всего неделя с момента ареста Димы, и я ещё слабо ориентировался в происходящем вокруг).

Так что ощущение вначале было: «Ну всё, весь этот кошмар наконец-то закончился!». Но в результате я сказал: данный вопрос — встретиться и что-то обсудить — надо решать не со мною, а с моими адвокатами.

Кстати Дима потом рассказывал как в тюрьме в Лас Вегасе, когда передали аналогичную информацию (а пресса её подала так, что выходило, будто Adobe отозвала свой иск, и теперь дело будет закрыто) — не только заключенные, но и охранники подходили к нему и хлопали по плечу со словами: «Ну, парень — собирайся, скоро домой поедешь!»

А ведь после этого Дима провел в тюрьме ещё две недели. Потом — уже будучи выпущен под залог — пробыл ещё 5 месяцев в Калифорнии, и потом ещё более года числился обвиняемым!

Мне кажется, что это был гениальный шаг обвинения (и возможно, именно оно и посоветовало Adobe изменить ход переговоров). После выхода Adobe «из игры» довольно много народу решило, что дело теперь закрыто — и вышло из игры.

Вообще же, к сожалению, по части PR обвинение нас не раз переигрывало. Но об этом чуть дальше.

- Как вы нашли адвокатов?

— Через моих адвокатов в Вегасе мне удалось получить только копии уголовного дела и информацию о том, что через три часа после ареста состоялся суд, который постановил что Дима попадает под категорию «flight risk» — а значит, его нельзя отпустить под расписку, так как он может сбежать.

Адвоката на это заседание ему предоставили бесплатного, государственного, который единственное, что ему посоветовал — так это говорить про наличие жены и двоих детей в России.

На вопрос: «Есть ли у вас здесь знакомые, которые смогут внести за вас залог?» — Дима ответил отрицательно. А ведь я был в тот момент в гостинице буквально в нескольких метрах! Недели через две, когда Диму освободили под залог, и я его спросил насчёт этого, — он мне ответил: «А я думал, что если я тебя назову, то тебя тоже арестуют, а так — может, ты успеешь улететь!»

В общем, с папочкой информации от Лас-Вегасских адвокатов я прилетел в Сан-Франциско.

Мне сказали, что Дима будет этапирован именно в Северную Калифорнию (иск ведь был подан находившейся там фирмой Adobe), а до тех пор он будет находится в распоряжении службы «маршалов» — судебных приставов, которые не раскрывают места нахождения обвиняемого.

Российское консульство забронировало мне номер в гостинице буквально в паре кварталов от них, за что им громадное спасибо — я плохо ориентировался в Сан-Франциско, так как до этого был там всего пару раз, да и то в самом центе города.

Забавно было — я зашел в ресепшн, дал свой паспорт, и мне сразу дали ключи и ничего больше не спросили. Я жутко удивился и спросил: «А кредитка вам моя не нужна?» На что они ответили — что номер уже записан на счёт консульства! Пришлось их переубедить.

На следующй день поехал к Джеку Палладино (Jack Palladino) (естественно предварительно зайдя в консульство поблагодарить).

У него уже были подготовлена картотека на несколько десятков ведущих адвокатов региона по различным направлениям. В общем, он рекомендовал мне взять адвокатов сразу по трём направлениям:

1) Уголовное. Так как DMCA — это уголовная ответственность, то и суд, и процедуры и прочее там не слишком сильно отличаются по процедурам от защиты обычных грабителей и убийц. Да и сроки кстати тоже. Диме и фирме сходу объявили 25 лет тюрьмы и 2,5 миллиона штрафу соответственно!

2) По вопросам, связанным с IP (интеллектуальной собственностью).

3) Иммиграцинное. Что забавно — в США были преценденты, когда суд накладывал на подсудимого «подписку о не выезде» — то есть, он не имел права уезжать из страны, а после этого его арестовывала иммиграционная служба — за нарушение правил пребывания в стране, и помещала обратно в ту же самую тюрьму. А у Димы виза заканчивалась 12 августа.

Впрочем, тогда мне казалось, что до 12 августа ещё очень далеко (было ещё 18 июля). А в результате получилось, что Дима пробыл в США ещё четыре месяца, и смог вернуться обратно в Россию только под Новый Год.

И иммиграционный адвокат (Марина Серебряная) нам понадобился даже через год — когда Посольство США в Москве нам отказалось дать визу для участия в судебных заседаниях!

В общем, Джэк сделал распечатку из своей базы данных по тем адвокатам, которых он мог бы рекомендовать (и которым мог бы рекомендовать нас).

Джэк, кстати, — известный частный детектив, его клиентами были Майкл Джексон, Кортни Лав (вдова Курта Кобейна — её ведь подозревали в его убийстве), и даже Билл Клинтон (в знаменитом допросе Клинтона прокурором Старром есть и такой "За какие услуги вы из избирательного фонда заплатили 150 тысяч долларов частному детективу из Сан-Франциско Джэку Палладино?).

В общем — я остановился на Бёртоне — бывшем прокуроре как раз того самого округа, в котором нам предстояло судиться, Сан-Хосе. Потом уже, позже, пришлось поработать и с другими, но Бёртон из них наиболее мягкий и спокойный. Он старался избегать противостояния с обвинением и всегда старался находить компромисс.

Иногда мне даже казалось, что он недостаточно жёстко себя ведёт, особенно во время суда, когда прокуратура постоянно заявляла какие-то протесты и судья их удовлетворял, а Бёртон, когда прокуратура делала что-то предосудительное, протестов не заявлял. Он объяснял мне, что сути дела это не изменит, но в то же время может произвести неприятное впечатление на присяжных — типа «клиент нервничает»...

- Каково было отношение присяжных к подсудимым? Как оно менялось и менялось ли вообще?

— Вообще-то складывалось ощущение, что присяжные мало чего понимали в том, что обсуждалось в ходе процесса. Какие-то «защиты», их «преодоление». Не могли они понять и то, с какой стати правительство этим делом занимается.

Мне кажется, они с самого начала решили, что это просто конфликт между двумя компаниями, и не понимали, почему делу придан статус уголовного.

Бёртон, в общем, довольно грамотно провёл стратегию: он постоянно обсуждал, как устроена система безопасности eBook и другие технологические вопросы, причём достаточно тяжёлые для восприятия присяжных. Он старался играть на осознанности и  понимаемости закона всеми сторонами. Ключевыми терминами были Willfully и Knowingly (добровольно и сознательно).

В итоге, когда судья инструктировал присяжных, он заявил, что рассматривать вопрос о Fair Use (честном использовании) они не должны вовсе, и заниматься только «осознанностью и добровольностью» нарушения закона DMCA со стороны Элкомсофт.

То есть, если бы присяжные решили бы, что мы знали о законе и при этом выпустили бы программу для реализации Fair Use, они бы вынуждены были признать нас виновными.

- О законе, или о его содержании?

— Именно о его содержании, и при этом понимали его. Самое существенное достижение нашего процесса для общей правозащитной деятельности — это именно вот такая формулировка: полное понимание закона и осознанность его нарушения. В Штатах ведь прецедентное право!

- А как же принцип «Незнание законов не освобождает от ответственности»?

— А в Штатах очень сложная система, в этом смысле. Существует пять, кажется, уровней «осознания», и к разным законам, на основании разных прецедентов, они применяются по-разному.

Причём, когда выходит новый закон, положение об «умышлености» применительно к нему в нём обычно не описано, оно определяется уже потом, на «делах», которые по нему «проходят».

Скажем, для всевозможных «беловоротничковых» преступлений очень часто применяется правило, согласно которому человек должен был осознанно и с полным пониманием нарушить закон.

Например, с налогами: если ты не знал о существовании какого-либо налога и поэтому его не оплатил, то максимум, что тебе грозит — это пени по неуплате. И это в наихудшем случае. Но если докажут, что ты знал об этом налоге и не заплатил, то это уже уголовное преступление.

В нашем случае, прокуратура настаивала на том, чтобы сознательность нарушения определялась в ключе общего знания о существовании DMCA, а защита — на умышленности и полном понимании этого закона.

Судья, инструктируя присяжных, дал совершенно невнятную формулировку, построив несколько фраз через двойные отрицания: «Вы не должны рассматривать willfulness, за исключением тех случаев, когда, по-вашему мнению, это необходимо» — как-то так.

Ну а потом предлагалось выделить willfulness отдельным пунктом — так судья отказался. Отказался он и давать любые трактовки Fair Use. Присяжные во время обсуждения приговора попросили дать более полное толкование Fair Use — и тоже получили отказ. Текст самого закона — DMCA — они тоже просили, судья отказал и тут.

- И это им не понравилось...

— Они в результате решили, что закон слишком сложен для понимания и что из наших показаний на суде не следовало, что мы этот закон понимали. Один из присяжных после суда так и сказал журналистам: «Закон настолько сложен — что даже я не смог в нем разобраться и его понять. А куда уж этим ребятам, у которых английский язык secondary („неродной“)».

- Как выбирали присяжных и каков был их общий уровень?

— Перед началом дела мне знакомые (из местных жителей) рассказывали, что часто суды затягиваются, так как вызванные кандидаты в присяжные в суд не являются, отлынивают от своей гражданской обязанности, так сказать, и дело переносится до тех пор, пока не наберется тринадцать добровольцев.

В Калифорнии местные фирмы, как правило, не платят зарплату сотрудникам во время исполнения ими обязанностей присяжных (отпускать они их обязаны по закону, а вот платить — нет), а государство присяжным платит что-то около $10 в день (правда, вроде ещё обедами бесплатными кормит).

Но на наше дело обвинение нагнало аж 60 кандидатов (я так подозреваю — повестки рассылало ФБР, поэтому никто не рискнул отлынивать).

В результате отсевов, производившихся всеми сторонами, остались те, кто пользовался компьютером и выходил в Интернет как минимум пару раз в неделю, а как максимум — каждый день по полчаса.

Правда, основное, что они при этом делают, — это читают спортивные новости, играют на бирже и получают доступ к своему банковскому счёту...

Всех, кто был более профессионален, обвинение отвело. Кто вообще не знал о компьютерах — отвела защита.

Престарелых, больных, и косноязычных — отводил судья. Но 13 человек из 60 набрали.

Ни один не знал русского языка, не был в России и не работал программистом. Ни один из них не слышал до этого ни про наше дело, ни про DMCA, почти все слышали про фирму Adobe, и по этому признаку даже отводить было бессмысленно, поскольку в пятистах метрах от суда виднеются три высотные башни с вывеской компании и строится ещё одна — четвёртая. Вывеска Adobe висит на подъёмном кране.

- Александр, не было ли ощущения, что весь этот процесс был попыткой обкатать DMCA «в полевых условиях»? Это же был первый уголовный процесс по этому закону.

— Нет... Хотя у прокуратуры, очевидно, было мнение, что им удастся этот процесс очень быстро довести до победного конца, и что особых проблем и сложностей не возникнет, поскольку особых сил, средств и возможностей для защиты у нас не будет.

Так что это был хороший ход для зарабатывания «звёздочек». Ну и, вдобавок, процесс был средством для получения конституционного подтверждения закона.

А потом они увидели, что дело сильно затягивается, и когда мы их фактически вынудили включить фирму в обвинение (а после этого стало очевидно, что обвинение против одного Димы ни в одном суде не пройдёт).

Ну и потом мы согласились на сделку в обмен на освобождение Димы.

- В чём заключалась суть этой сделки?

— Предложений о сделках было много, и начались они сразу после того, как мы внесли залог и вытащили Диму из тюрьмы. Первое состояло в том, что, если фирма готова признать свою вину, то Диме не будет предъявляться обвинение вообще, а фирму быстренько осудят с минимальным штрафом. Мы отказались, дело было передано в суд, и обвинение предъявлено и Диме, и фирме.

Потом обсуждался вариант, что с Димы снимут «подписку о невыезде» если он согласится, что дело против него может быть рассмотрено в его отсутствие.

То есть, если не явится — то судить его могут «заочно» (вообще-то подобное в Штатах запрещено). Тоже не прошло, и прокуратура засомневалась, так как теоретически Дима мог бы не явиться, а потом подать заявление в Верховный Суд США, что нарушены его конституционные права (ну нельзя в США согласиться на ограничение собственных конституционных прав добровольно — Конституция это запрещает).

В результате мы сошлись на следующем варианте: Диму допрашивают под видеозапись, и если он потом в суд не приходит — то данную видеозапись обвинение может использовать вместо его показаний.

В результате — обвинение получает хоть минимальные "вещественные доказательства (Димин допрос при аресте теоретически мог быть признан незаконным, так как проводился агентами ФБР без переводчика).

Но в обмен на эту «услугу» мы договорились, что с Димы обвинения будут сняты (потом, после появления в суде).

Нам было важно освободить Диму, потому что если бы уже на суде присяжных обвиняемыми были бы и Дима, и вся фирма, у присяжных было бы слишком простое решение: оправдать одного и осудить другого.

Даже когда отбирали присяжных, несколько человек заявили отвод на основании религиозных убеждений: один сказал, что он — мормон, и его религия не позволяет ему осудить человека и принять какое-либо решение о вине кого-либо. Примерно таким же образом аргументировали свои отказы и некоторые другие кандидаты.

А тот мормон сказал: «Допустим, я приму решение о вине человека, он попадёт в тюрьму и умрёт там, а потом выяснится, что он невиновен... тогда я буду себя очень плохо чувствовать». «Я тоже», — отозвался судья.

«Ну а компанию вам осудить проще?» — спросили его. «Да, конечно», — ответил он, и ему дали отвод — причём обвинение, а не защита.

Очень обидно было — когда мы согласились на данную сделку, а прокуратура выпустила пресс-релиз на тему, что Дмитрий согласился дать показания в обмен на снятие обвинений!

Обвинения против Димы не были сняты, и более того — не сняты даже сейчас (вчера спрашивал адвоката — дело затягивается из-за бюрократических проволочек).

Мы провели после сделки пресс-конференцию, и Дима там заявил, что он не собирается давать показания против фирмы.

Но было уже поздно — даже помещение для пресс-конференции мы искали два дня. В одних местах нам отказывали, так как не хотели связываться с ФБР, в других — портить отношения с Adobe. Калифорния...

В результаете нашли мы всё-таки место для пресс-конференции. В штаб-квартире Oracle, в Redwood City. Провели-таки, но с потерей времени...

- Итак, дело дошло до суда присяжных...

— В июле 2002 года у нас возникли серьёзные сомнения, идти ли на суд присяжных вообще. Бёртон меня фактически убедил, что с судом присяжных шансов мало, и есть смысл ускорить процесс: выйти на trial by stipulation, когда решение принимает судья.

Компания признаёт такие-то и такие-то факты, признаёт, что ею написана известная программа — чего мы, собственно, никогда и не отрицали. Но вину свою по-прежнему не признаёт.

Судья же рассматривает только доказательства, представленные обеими сторонами, рассматривает, насколько те или иные факты доказаны обвинением, что мы признаём, а что отрицаем, и потом, по совокупности фактов, выносится приговор.

Прокуратура при этом выразила готовность запрашивать минимальное наказание — размер штрафа не более 50 тысяч (эти деньги ведь и так у них уже лежали — в виде внесённого за Диму залога), а если мы и вовсе признаём свою вину, то — от 10 до 15 тысяч.

- Но вы решили идти на суд присяжных. Почему?

— Я только-только вернулся в июле в Москву, и тут мне опять позвонил Бёртон. Сказал, что есть «зацепка» по поводу «умышленности» и он рекомендовал бы ею воспользоваться.

Я решил — а почему бы и не попробовать? С одной стороны — нам предлагали вроде минимальный штраф только за отказ от присяжных (а в противном случае — грозило до $2,5 миллионов долларов), с другой — были шансы выигать «вчистую».

Каталов: «Присяжные решили, что закон слишком сложен для понимания».

- Не было ли ощущения, что за обвинением стоит не только Adobe, но и другие организации? Помнится, там каким-то боком вклинился Альянс производителей коммерческого программного обеспечения (BSA)...

— Только на начальном этапе. Складывалось впечатление, что силовым структурам главное было передать дело в суд, раз уж оно началось.

BSA в деле практически не участвовал, а что касается пресс-релизов, то их выпускали все, кто мог.

Есть ещё такая организация Association of American Publishers — так их заявления вызывали вопросы относительно психической вменяемости спикеров — даже у тех людей, кого нельзя было причислить к нашим сторонникам.

- Ключевой вопрос: почему к зарубежной компании применён сугубо американский закон, имеющий юридическую силу только на территории США, Аляски, Гавайских островов и ещё на территории американских посольств?

— Когда мы подали протест по поводу нашей «нерезидентности», то в ответ на этот протест прокуратура привела (их ответ можно найти на сайте EFF) кучу прецедентов — убийство агента ЦРУ в Гайане, аресты колумбийских наркобаронов «зелёными беретами» и — главное — дело «США против Бин Ладена». Данные прецеденты судью более чем удовлетворили, а остальное было лишь деталями.

Применить этот закон могут к любому на основании наличия связи с Соединёнными Штатами. В качестве таковой по отношению к нам были признаноы наличие хостинга на территории США и использование американской платёжной системы (приём платежей по кредитным карточкам VISA и MasterCard).

Ну а дальше обвинение привело в свою пользу наше членство в американских профессиональных организациях и даже такие абсурдные аргументы, как использование доллара в качестве платежной валюты (ну как же — это ведь национальная валюта США!) использование домена .com и использование английского языка на сайте. Всё в комплексе — это для них уже достаточное юридическое основание.

В общем — протест на основании юрисдикции Бёртон считал изначально «провальным» и даже не хотел тратить на него время.

Я его фактически уговорил, так как считал, что, как минимум, если уж судья признает факт наличия хостинга в США (ну ведь весь мир там хостится!) достаточным — то хоть кто-то обратит на это внимание. Но, видно, эта проблема никого не взволновала.

В результате судья отклонил наши аргументы, указав причиной наличие у нас веб-хостинга в США и доступности нашей программы для американских покупателей.

- У вас не было впечатления о предвзятости судьи?

— У меня сложилось впечатление, что судья вёл процесс сильно не в нашу пользу.

Даже при обсуждении нашего ходатайства о признании DMCA неконституционным, судья задал вопрос прокуратуре, после которого мы решили, что мы выигрываем: он спросил, что означает circumvention в контексте закона и означает ли, что изготовление hard-копий с бумажных книг является нарушением авторских прав?

Прокурор ответил «да», и судья схватился за голову.

По цепочке наводящих вопросов, прокурор дошёл до того, что и ксерокс является незаконным средством преодоления копирайта.

После этого судья на полтора месяца задержал вынесение решения по нашему ходатайству. Мы было уже понадеялись, что мы выигрываем. Увы.

По поводу программного кода (и того — охраняется ли он Первой поправкой Конституции о «свободе слова») судья тоже вынес весьма расплывчатое решение, которое, однако, очень обрадовало EFF — о том, что исполняемый («машинный») код приравнивается к форме речи. До этого уже принимались подобные решения, но только в отношении исходных кодов (на языке программирования).

В нашем же случае судья решил, что невозможно провести границу между машиночитаемым кодом, языком программирования и человеческим языком, и что исполняемый код — это язык, понимаемый машиной, а язык программирования — некое промежуточное средство, необходимое для общения человека с компьютером.

Впрочем, судья тотчас же сделал оговорку, что, дескать, DMCA права на свободу слова не ограничивает, а ограничивает он только конкретные функции программы.

Каталов: «Речь идёт не о российском законе, а о подстрочном переводе DMCA, выполненным двоечником-второгодником».

На самом последнем этапе, когда слушания уже практически закончились и начались обсуждения инструкций присяжным, было ощущение, что судья просто умыл руки.

Кстати, нас предупреждали, что он не рискнёт выступать против закона. Если бы он признал наши протесты — дело бы ушло в окружной апелляционный суд, потом — ещё по инстанциям, и просто обязано было бы дойти до Верховного Суда, а по его решению (в случае нашего выигрыша) — закон отправился бы на пересмотр в Конгресс.

Но такой исход дела не предсказуем (журнал «2600» решил ведь не доводить до Верховного Суда), а в случае отмены нижестоящего решения — дело обернулось бы «бумерангом» против того судьи, который такое решение вынес.

- Как вы считаете, это — полная победа вашей компании и её сторонников?

— Это победа нашей компании в данном конкретном деле. Естественно, нас очень это радует.

Однако ощущения какой-то окончательной победы нет, поскольку DMCA не отменён, а во-вторых, аналогичный закон пытаются принять в России, причём в гораздо худшей, нежели американский «оригинал», редакции.

Фактически — речь идет даже не о российском законе, а о старательном «подстрочном переводе» с американского, причём сделанном двоечником-второгодником. Даже более слабый закон, предложенный в Европе, — его до сих пор приняли только две страны.

Ну и в Беларуси нечто подобное есть. То есть, Россия пытается, как обычно, догнать то ли Беларусь, то ли Португалию.

Но мы перед собой ставили конкретную цель — выиграть дело. И мы этого добились.

- Александр, можно ли говорить, в этой связи, что в результате этой отдельно взятой победы, по DMCA был нанесён удар? Насколько он может иметь серьёзные последствия, и в какую сторону? Я имею в виду, стал ли он от этого удара крепче, или его позиции всё-таки пошатнулись?

— Я надеюсь — что пошатнулись, и сильно! Прецедентное право в США достаточно сложно, но если пытаться проводить процесс по аналогичному с нашим делом — то обвинению сможет помочь разве что если обвиняемый написал у себя на сайте открытым текстом «Я всё знаю про DMCA и слал бы его на три буквы».

Но вот если вам пришлют конкретное описание — что и как вы нарушили, причём с указанием на конкретные же пункты закона — то в случае вашего игнорирования возникнет новое дело и с новыми прецедентами.

- Если аналогичный закон примут в России, какие последствия он может иметь для российских компаний?

— Трудно сказать... С одной стороны, строгость российских законов, как известно, компенсируется необязательностью их исполнения, с другой стороны, любой закон при желании могут извратить и конкретные инициаторы могут использовать его в конкретных случаях против конкретных потенциальных жертв. Но у компаний есть много способов «разобраться» друг с другом — а вот к частным лицам он может быть применен легко и непринужденно!

А уж это может принять самые непредсказуемые формы.



Microsoft признаёт, что боится Open Source

6 февраля 2003

Администрация LiveJournal вводит новые ограничения

6 февраля 2003

Закрыт генератор фальшивых новостей CNN

4 февраля 2003

Олег Куваев закрыл проект «Масяня»

4 февраля 2003

Американские военные больше не боятся Wi-Fi

4 февраля 2003