Способность размышлять о мышлении других, умение осознавать наличие иного сознания и иных чувств у другой особи — долгое время эти качества приписывались исключительно человеку, ну или всяким шимпанзе да орангутанам с гориллами. Однако, похоже, это свойство психики в той или иной степени присутствует и у других животных. В какой именно — ответить оказалось непросто.
Theory of mind (ToM) — англоязычный термин, применяющийся в психологии и когнитивных науках. Он не имеет краткого перевода на русский, а по смыслу означает наличие у субъекта осознания другой особи (своего вида, по меньшей мере, или иного существа) как агента, обладающего другим набором убеждений, знаний, мотиваций и желаний, отличных от своих собственных. Иными словами, наличие ToM предполагает построение в мозге модели сознания другого.
В случае с человеком показать наличие ToM не так уж сложно. Во-первых, просто потому, что мы сами осознаём присутствие ToM в своей голове и по аналогии можем предположить существование ToM (как, кстати, и сознания вообще) у других людей. А во-вторых, достаточно поставить эксперименты с рядом вопросов и ответов (так при помощи оригинальных тестов учёные показали, что у ребёнка ToM формируется где-то между 3 и 5 годами).
В случае с животными всё гораздо сложнее. Спрашивать их — о чём они думают — бесполезно. А значит, нужно ставить опыты, которые однозначно показывали бы наличие ToM. Правда, с однозначностью и возникают основные проблемы. ToM у обезьян, к примеру, учёные опознали и признали после серии опытов в 1978 году и в 1990-х. Между тем косвенные признаки указывали, что данную особенность нервной деятельности или сознания стоит поискать и у других более-менее умных наших меньших братьев.
Несколько опытов с собаками показали: они понимают, что им необходимо сначала привлечь внимание другой собаки, если они желают поиграть с ней. То есть четвероногие друзья признают наличие у собратьев психического состояния, не тождественного собственному, присутствие у них оригинальных намерений и собственной умственной деятельности. Но будет ли то же верно и в случае взаимодействия собаки и человека? И шире — на какие ситуации может распространяться действие этого пресловутого ToM в собачьем мозге?
Ответить на эти вопросы попытались Уильям Робертс (William Roberts) и его коллеги из университета Западного Онтарио (University of Western Ontario). В проведённых испытаниях приняли участие 24 собаки различных пород (от таксы до венгерской легавой).
А заключался тест в следующем. Около дерева в парке сидел человек, а неподалёку от него стояли два одинаковых ведра, пахнущих едой. Одно ведро всегда было пустым, во втором лежала сосиска. В половине испытаний человек являл собой «помощника» — он звал собаку и указывал рукой на ведро с лакомством. Во второй половине «заходов» у дерева сидел «обманщик», который направлял пса к пустому ведру.
С каждым экспериментатором проводились тесты не только со всеми собаками, но с каждой — по нескольку раз. При этом если собака поддавалась на обман, человек-лжец притворялся, будто сам съел сосиску, чтобы собака понимала, что она упустила шанс перекусить.
Вскоре хвостатые испытуемые уяснили разницу между «помощником» и «обманщиком». После 225 «забегов» за едой собаки следовали указаниям «добрых» людей в 78-96% случаев (это разброс по сумме всех испытаний), а на указания «лжецов» поддавались только в 53-60% времени.
Почему иногда псы обманывались даже после пары-тройки провалов? Может, полагали, что «обманщик» уж теперь-то станет «помощником»? Это в точности неизвестно. Но статистическая разница между двумя частями тестов должна быть объяснена. И толкования тут два.
Первое: собаки просто научились ассоциировать определённого человека с наличием сосиски в указанном ведре, а другого конкретного человека — с отсутствием еды. То есть они не задумывались о мыслях и мотивациях людей, а просто связали один объект с другим. Второе объяснение: как раз наличие у собак ToM, а в данном контексте — осознания человека как субъекта, желающего обмануть.
Как выбрать правильный ответ? Робертс и его коллеги решили провести ещё один похожий опыт, но исключили в нём человеческий фактор. Теперь в роли «помощника» или «обманщика» (по очереди) выступали соответственно чёрная и белая картонные коробки, прикрывавшие одно из двух вёдер. Второе ведро оставалось открытым.
160 тестов показали, что псы так же быстро учатся сопоставлять цвет коробки с наличием или отсутствием угощения под ней. В целом более чем в 60% случаев животные направлялись к «помогающей» коробке, и в 40% — к «пустой». И хотя эти числа — меньше, чем процент согласия с указанием людей в первых тестах, разница между ними примерно та же самая, что и в серии опытов с людьми, а именно – 20% с хвостиком.
То есть получается, что кем бы ни был человек, собаки были более склонны идти по его указке, нежели проверять наличие сосиски под «указующей» коробкой. Это вроде бы говорит об осознанном доверии к другому «думающему» существу. Но с другой стороны, настораживает аналогичная разница между верным и ошибочным выбором собаки.
Канадские учёные считают это признаком того, что в случае с тестом с людьми собаки банально запоминают экспериментаторов, указывающих на сосиску, точно так же, как запоминают цвета коробок, не выстраивая в голове ToM-аналогию («этот человек лжец, он всё время хочет меня перехитрить»).
Если бы версия с ToM была верна, полагают экспериментаторы, собаки гораздо быстрее и надёжнее поняли бы, что «обманщик» всегда будет продолжать обманывать. Быстрее, чем уяснили бы разницу между чёрной и белой коробками. Следовательно, собаки не понимают интенциональность человека, — заключают Уильям со товарищи в своей статье в Behavioural Processes.
Значит ли это, что ToM у собак всё же отсутствует? Спешить с выводами не стоит. Чтобы до конца понимать мотивацию псин при принятии тех или иных решений, следовало бы допустить наличие у испытуемых животных иных желаний помимо прямолинейного желания слопать сосиску. Желания испытать самого человека, например. Или желания выказать подчинение ему.
Об этом напоминает венгерский этолог Адам Миклоши (Ádám Miklósi) из университета ELTE, который много лет занимается изучением познавательных способностей и поведения собак. Он говорит, что в подобных тестах домашние собаки воспринимают экспериментатора как доминирующую особь, и на это следует делать поправку.
А мы можем вспомнить серию любопытных опытов с каледонскими вóронами. Один из них показал, что эти птицы могут использовать набор из двух инструментов и логику, чтобы достать еду. Другой, что вóроны даже могут научиться применять три разных инструмента последовательно, чтобы достать желанную приманку.
Но второй эксперимент одновременно всё больше запутал. Он показал (возможно), что птицы не выстраивают в голове весь план действий. Получилось, что, несмотря на очевидность успеха, пернатых интеллектуалов рано записали в наших когнитивных «братьев по разуму». Да, интерпретация — самое слабое место тестов с интеллектом животных.
Тем не менее надежда на научное доказательство присутствия ToM у собак остаётся. Об этом вам скажет любой владелец четвероногого питомца без всяких опытов. И потом, у наших мохнатых друзей есть же, к примеру, такие «человеческие» качества, как смех и зависть. Кто знает, что удастся открыть завтра?
